Автор: До 24 февраля трудно было представить жизнь в России без McDonalds, мебели IKEA или айфонов. Международные компании поставляли подавляющее большинство непродовольственных товаров в страну и обеспечили около двух миллионов рабочих мест, так как до последнего времени Российская Федерация считалась относительно привлекательным местом для международных инвесторов.
Вот почему, начиная с 1990-х годов в стране активно обосновались иностранные компании.
В дополнение к большому потребительскому рынку они пользовались сравнительно низкими налогами и дешевой, относительно квалифицированной рабочей силой, которая не была склонна к мобилизации или забастовкам.
Присутствие иностранных инвесторов было особенно ощутимо в российской автомобильной промышленности, а также в производстве бытовой техники, пищевой, табачной и фармацевтической промышленности, в сферах торговли и общественного питания.
Вместе с тем, начиная с 24 февраля, около 1000 иностранных фирм свернули или продали по крайней мере часть, если не всю, свою деятельность в России из-за санкций, предпринятых против Путина и его политики.
В результате от 250 000 до 600 000 человек рискуют потерять работу.
Последняя цифра сопоставима с общим числом людей, официально зарегистрированных в качестве безработных в стране, хотя большинство сотрудников иностранных компаний еще фактически не потеряли работу – по крайней мере, формально.
Вот почему официальная статистика России до сих пор не зарегистрировала то, что, несомненно, является катастрофическим событием для рынка труда страны, что приводит к противоречивым оценкам.
Сокращение штатов в России – процесс, отнимающий много времени, и некоторые фирмы вместо этого ждут, чем закончится вторжение в Украину.
Поскольку они не спешат увольнять сотрудников, их отправляют на “простой” (вынужденный отпуск на две трети от обычной заработной платы) или переводят на неполный рабочий день.
Арсений, 26-летний инженер-механик шведской машиностроительной корпорации в России, считает, что «любая иностранная компания оказывает лучшую социальную помощь, чем российская».
“Медицинская страховка, дополнительные выплаты, бонусы, подарки для детей, компенсации за занятия спортом, онлайн–сервисы, книги – всего этого мало или напрочь отсутствует в российских компаниях”.
По его мнению, заработная плата также часто значительно выше в международных компаниях, а стиль управления отличается человечностью и демократизмом.
“Здесь есть небольшие команды из девяти или десяти человек. Здесь нет ”вертикали власти””, – объяснила Алина, ИТ-специалист из Санкт-Петербурга, работающая в американской компании цифрового маркетинга, которая сейчас перевела своих российских сотрудников в Европу. “Решения принимаются если не консенсусом, то чем-то близким к нему, а боссы не занимаются мелочевкой, но ставят и решают долгосрочные цели”.
Конечно, это относится не ко всем иностранным фирмам, работающим в России. Но иностранные предприятия стали благоприятной средой для так называемых ‘новых профсоюзов’ в России, которые обычно возникали органично из трудовых коллективов и были ориентированы на коллективные действия.
Европейские, и особенно скандинавские, инвесторы привнесли в Россию много прогрессивных методов работы: существенные коллективные соглашения, поддержка женского руководства и работающих родителей, кодексы этики, запрещающие дискриминацию, и так далее.
Кое-что из этого с тех пор было скопировано российским бизнесом, который, возможно, слегка одержим глобальной тенденцией ‘ESG’ (экологической, социальной и управленческой) политики и инвестиций.
Как отмечает Юлия Островская, заместитель директора Центра социальных и трудовых прав, российского аналитического центра:
Иностранные менеджеры не сочли удивительным, что работники объединились для защиты своих прав. Несомненно, это достижение рабочего движения на Западе.
Островская считает, что вторжение России в Украину положит конец этой тенденции.
“В отсутствии конкуренции и выхода России из международных организаций и соглашений, стимулы к социально ответственному поведению неминуемо исчезнут», – констатирует она.
Таким образом, переход иностранных компаний в руки отечественных владельцев может привести к ухудшению условий труда в стране в целом.
Например, Арсений рассказал, что после вторжения в Украину управляющий директор его компании купил отдельную дистрибьюторскую фирму и пригласил некоторых сотрудников перевестись туда.
“Он предупредил нас:
Раньше вы работали по стандартам шведского социализма, а теперь будете работать по мировым стандартам, – сказал Арсений, заявив, что это означает “меньше социального обеспечения, больше работы в потогонном режиме”.
С тех пор его шведский работодатель перевел некоторых своих сотрудников в Казахстан.
Многие работники российских отраслей, тесно связанных с мировым рынком, в настоящее время сталкиваются с нестабильностью.
По данным российского сайта вакансий HeadHunter, количество вакансий в российской автомобильной промышленности в апреле сократилось на 69% по сравнению с прошлым годом, в банках – на 60%, а в IT – на 11%.
Российские государственные СМИ трубят об “импортозамещении” – возможности для отечественных фирм заняться отраслями, страдающими от Западных санкций. Но если это произойдет, это не будет реализовано равномерно и не сразу.
В то же время из-за ухода иностранных компаний из России “на рынок труда хлынуло много специалистов, что для работодателей является поводом для снижения заработной платы”, – считает Арсений.
ИТ-сектор привлек особое внимание со стороны российского правительства, которое пытается ограничить число ИТ-работников, покидающих страну, предлагая тем, кто остается, льготные 5%-ные ипотечные кредиты и отсрочку от службы в армии.
Однако в массе квалифицированный персонал, привыкший к официальной зарплате и социальным гарантиям, будет вынужден искать работу в низкооплачиваемом секторе услуг России или в теневой экономике.
В попытке сохранить рабочие места российское правительство национализирует активы некоторых иностранных компаний.
Так обстоит дело с автомобильной фирмой “АвтоВАЗ”. Компания была приватизирована в 1990-х годах, а с 2016 года является дочерней компанией французского автопроизводителя Renault. Ранее в этом месяце он был повторно приобретен российским правительством через поддерживаемый государством автомобильный научно-исследовательский институт в ходе продажи, которая дала Renault шестилетний опцион на обратный выкуп.
Но неясно, смогут ли заводы АвтоВАЗа – и другие заводы в России, контролируемые иностранными владельцами, – продолжать работать, поскольку цепочки поставок ключевых компонентов разрушаются.
Михаил, производственный работник АвтоВАЗа, рассказал порталу openDemocracy, что завод, на котором он работает в Тольятти, городе на Волге, теперь чувствует себя “как сломанная игрушка” после ухода Renault.
Хотя раньше на заводе было производство полного цикла, то есть все детали изготавливались на месте, а затем превращались в автомобили с тех пор, как Renault приобрела свою первую долю в компании в 2008 году, завод “стал звеном в производственной цепочке Renault”, отмечает Михаил.
После начала доминирования Renault в 2016 году Михаил сказал, что руководство фактически “обезглавило” развитие завода и техническую инфраструктуру.
“Все, что осталось, – это сборка, штамповка, металлургия”, – сказал он.
“Я бы не сказал, что ВАЗ изменился в лучшую сторону при французах, но теперь мы не можем работать без них”, – добавил Михаил.
АвтоВАЗ сообщил, что его производство несколько раз останавливалось с конца февраля этого года.
Михаил утверждает, что рабочих в Тольятти “кормят обещаниями”, что завод вот-вот получит новые компоненты из Китая, и в результате ухода Renault сокращений рабочих мест не будет.
По его словам, не все верят этим обещаниям.
Выступая 13 мая, губернатор Самарской области Дмитрий Азаров заявил, что новые карантины в Китае помешали своевременной доставке запчастей на АвтоВАЗ.
У немногих фабричных рабочих есть сбережения, и большинство живет от зарплаты до зарплаты. Как говорит Михаил жалуется:
У меня двое детей. Вчера мы ели картошку, но хлеба не было. Хорошо, что у нас нет никаких кредитов для погашения.
Оригинал статьи здесь.