Автор: С началом боевых действий в Украине 24 февраля российские Интернет-пользователи почувствовали опускание “цифрового железного занавеса”.
Российские власти заблокировали доступ ко всем основным оппозиционным новостным сайтам, а также к Facebook, Instagram и Twitter.
В соответствии с новыми драконовскими законами, призванными бороться с фальшивыми новостями о российско-украинской войне, последовали административные и уголовные обвинения за якобы распространение онлайн-дезинформации о действиях России в Украине.
Большинство западных технологических компаний, от Airbnb до Apple, прекратили или ограничили свою деятельность в России в рамках более широкого корпоративного бегства из страны Западных компаний.
Чтобы прорваться сквозь ограничения, многие россияне загрузили программное обеспечение виртуальной частной сети (VPN), в попытке получить доступ к заблокированным сайтам и сервисам в первые недели войны.
К концу апреля 23% российских интернет-пользователей сообщили, что используют VPN с разной регулярностью. Государственный орган по надзору за СМИ Роскомнадзор блокирует VPN, чтобы люди не могли обойти государственную цензуру, и активизировал свои усилия в июне 2022 года.
Хотя скорость и масштабы подавления Интернета в военное время беспрецедентны, его правовые, технические и риторические основы были заложены в течение предыдущего десятилетия под лозунгом цифрового суверенитета.
Цифровой суверенитет для наций — это осуществление государственной власти в пределах национальных границ над цифровыми процессами, такими как поток онлайн-данных и контента, наблюдение и конфиденциальность, а также производство цифровых технологий.
При авторитарных режимах, подобных сегодняшней России, цифровой суверенитет часто служит прикрытием для подавления внутреннего инакомыслия.
Понятно, что российские власти активно выступают за сохранение государственного суверенитета в области информации и телекоммуникаций.
Уже с начала 1990-х годов, после окончания холодной войны ослабленная Россия больше не могла конкурировать с США в экономическом, технологическом или военном отношении. Вместо этого российские лидеры стремились ограничить растущее глобальное доминирование США и сохранить за Россией статус великой державы, продвигая главенство государственного суверенитета в качестве основополагающего принципа международного порядка.
В 2000-х годах, стремясь продемонстрировать свое возрождение великой державы, Москва объединила усилия с Пекином, чтобы возглавить глобальное движение за суверенитет Интернета.
Тем ни менее, несмотря на многолетнюю пропаганду цифрового суверенитета на мировой арене, Кремль не приступал к обеспечению государственной власти в своем внутреннем киберпространстве до начала 2010-х годов.
С конца 2011 по середину 2012 года в России прошла крупнейшая в постсоветской истории серия антиправительственных митингов в знак протеста против третьей президентской кампании Владимира Путина и фальсификации парламентских выборов.
Как и во время антиавторитарных восстаний на Ближнем Востоке, известных как Арабская весна, Интернет служил важнейшим инструментом в организации и координации российских протестов.
После возвращения Владимира Путина на пост президента в марте 2012 года Кремль усилил контроль над российским киберпространством.
Так называемый Закон о черном списке создал основу для блокировки веб-сайтов под предлогом борьбы с детской порнографией, самоубийствами, экстремизмом и другими широко признанными общественными бедами.
В действительности, закон регулярно использовался для запрета сайтов оппозиционных активистов и СМИ: Роспотребнадзор потребовал регистрации всех блогеров с числом ежедневных пользователей более 3 000.
Следующий поворотный момент в принятии Кремлем авторитарного цифрового суверенитета наступил после вторжения России в восточную Украину весной 2014 года.
В течение следующих пяти лет, по мере ухудшения отношений России с Западом, российское правительство предприняло ряд инициатив, направленных на ужесточение контроля над все более сетевой общественностью страны.
Закон о локализации данных, например, обязывал иностранные технологические компании хранить данные российских граждан на серверах, расположенных внутри страны и, таким образом, легко доступных для властей.
Под предлогом борьбы с терроризмом другой закон обязывал телекоммуникационные и Интернет-компании хранить сообщения пользователей в течение шести месяцев, а их метаданные — в течение трех лет и передавать их властям по запросу без судебного приказа.
Власти использовали эти и другие законодательные новшества, чтобы возбудить уголовные дела против тысяч Интернет-пользователей и посадить сотни в тюрьму за “лайки” и распространение в социальных сетях контента, критикующего правительство.
В апреле 2019 года Владимир Путин вывел стремление России к цифровому суверенитету на новый уровень с помощью так называемого Закона о суверенном Интернете. Закон открыл дверь для злоупотреблений в отношении отдельных пользователей и изоляции Интернет-сообщества в целом и требует, чтобы все Интернет-провайдеры устанавливали разрешенные государством устройства “для противодействия угрозам стабильности, безопасности и функциональной целостности Интернета” в пределах российских границ.
При этом регуляторы широко интерпретировали угрозы, включая контент в социальных сетях, например для ограничения работы Twitter на мобильных устройствах, когда компания не выполнила предписания российских властей об удалении “незаконного” контента.
Кроме того, закон устанавливает протоколы для перенаправления всего Интернет-трафика через территорию России и для единого командного центра для управления этим трафиком.
По иронии судьбы, московский центр, который теперь контролирует трафик и борется с иностранными инструментами обхода, такими как браузер Tor, требует китайского и американского оборудования и программного обеспечения для работы в отсутствие их российских аналогов.
Наконец, закон обещает создать российскую национальную систему доменных имен.
DNS — это основная база данных глобального Интернета, которая переводит между веб-именами, такими как theconversation.com и их Интернет-адреса, в данном случае 151.101.2.133. DNS управляется базирующейся в Калифорнии некоммерческой организацией Internet Corporation for Assigned Names and Numbers.
Во время принятия закона Владимир Путин оправдывал национальную DNS, утверждая, что это позволит российскому сегменту Интернета функционировать, даже если ICANN отключит Россию от глобального Интернета в результате враждебного акта.
На практике, когда через несколько дней после российского вторжения в феврале 2022 года украинские власти попросили ICANN отключить Россию от DNS, ICANN отклонила запрос.
Официальные лица ICANN заявили, что хотят избежать создания прецедента отключения целых стран по политическим причинам.
В целом, российско-украинский конфликт подорвал целостность глобального Интернета, как действиями России, так и действиями технологических компаний на Западе. Предприняв беспрецедентный шаг, платформы социальных сетей заблокировали доступ к российским государственным СМИ без учета того, что Интернет — это глобальная сеть сетей.
Совместимость между этими сетями является основополагающим принципом Интернета.
Идеал единого Интернета, конечно, всегда сталкивался с реальностью мирового культурного и языкового разнообразия: неудивительно, что большинство пользователей не требуют контента из далеких стран на непонятных языках. Тем ни менее, политически мотивированные ограничения угрожают раздробить Интернет на все более разрозненные сети.
В этих условиях неудивительно, что Британия разрабатывает новый закон, который потребует от компаний социальных сетей активно бороться с дезинформацией, размещаемой иностранными государствами, такими как Россия.
По информации правительственных чиновников, закон будет касаться поддельных аккаунтов на таких платформах, как Facebook и Twitter Meta, которые были созданы от имени иностранных государств для оказания влияния на выборы или судебные разбирательства.
Его принятие ожидается во время очередной парламентской сессии путем внесения поправки, которая свяжет Законопроект о национальной безопасности и Законопроект о безопасности в Интернете, оба из которых включены в текущую программу правительства.
Британский регулятор связи Ofcom разработает кодексы практики, чтобы помочь компаниям социальных сетей соблюдать закон, и будет иметь право налагать штрафы за нарушение.
Соответственно, министр цифровых технологий Надин Доррис в минувший понедельник заявила, что вторжение в Украину показало, как Россия использует социальные сети для распространения лжи о своих действиях.
«Мы не можем позволить иностранным государствам или их марионеткам беспрепятственно использовать Интернет для ведения враждебной онлайн-войны», — почеркнула она.
«Вот почему мы усиливаем наши новые средства защиты безопасности в Интернете, чтобы убедиться, что компании, работающие в социальных сетях, выявляют и искореняют дезинформацию, поддерживаемую государством».
Таким образом, всегда и у всех находятся оправдания для введения цензуры и, что самое печальное в пространстве Интернет, который изначально задумывался, как свободное от цензуры и трансграничное средство общения граждан всего мира.